Официальный сайт композитора Дмитрия Зайцева

   Лично мне не мешали творить. Ни в сольфеджио, ни в гармонии. А зачем мешать творить человеку, который без учительских технологий и так далеко не уйдёт? И, правда, нас никто, никогда, нигде не учили учительским технологиям. Давняя традиция у музыкантов. Как произвести музыкальный продукт, – мы знаем, а как «продать» этот продукт учащимся, – не обучены.
   Все учителя, как мне кажется, делятся на разумных граждан и безнадёжных мечтателей. Разумные граждане зря дома трудиться не будут. А безнадёжные мечтатели, потому и безнадёжные, что дома трудятся в любом случае. Хотя в классе свой продукт не могут хорошо «продать». Мне часто приходилось слышать: «Овчина не стоит выделки». Я не спорил, просто трудился. В начале мне никто не мешал творить, а потом когда решились всё же помешать, было уже поздно. Я стал композитором.

2. Заведующий учебной частью школы.

   Завуч музыкальной школы – это либо методист и умница, либо стрелочник на случай плохой работы школы. Когда меня пригласили работать в школу № 2, это было в Фергане, то директор школы решил объединить в одной должности и умницу, и стрелочника на случай плохой работы школы. Первым делом я пытался объяснить директору школы, что получаю одно жалованье, и готов, следовательно, работать только в одном качестве. То есть – либо методистом, либо стрелочником на случай плохой работы школы. Не думаю, что нашёл понимание у своего шефа. Потому что любую кашу заваривают не для того, чтобы быстро от неё отказаться.
   В должности завуча школы я много выступал по разному поводу. А Дворянинов Владимир Иванович – наш кларнетист и преподаватель непременно делал мне замечание: «Пока мы к этому не готовы». Проработал в должности завуча школы я недолго – два года. На этой должности администратор быстро растёт в гору, а творческий человек – быстро старится. Впрочем, так было в нашей школе № 2. А в других школах могут быть совершенно другие традиции.

3. Кто написал нашу программу?

   Программу для нас составили марсиане и лунатики. Им заплатили немало: все симфонии И. Брамса, П. И Чайковского, И. Гайдна и Л. Бетховена. У них на Луне и на Марсе, кроме Чижика, ничего не играют и, соответственно, не знают. Сделка была явно неправедной. Нашим товарищам трудно в этом признаться. Имеет смысл сделать вид, что программа хороша и просто чудо.
   А те чудики, кто составил нашу программу, у себя на родине давно под крутым следствием. Им тоже говорят, что сделка неправедная, но с другой стороны. Вы отдали землянам такую замечательную программу, пальчики оближешь, и завтрак не нужен. А что получили взамен? Ведь народу чужды эти звуки. Так что сидите тихо, надейтесь на амнистию.

4. На судне, конечно, был какой-то дядька.

   На судне, конечно, был какой-то дядька в форме капитана. А капитана не было, факт. Это я о «Титанике» говорю. Я так думаю, сейчас мы больше обсуждаем, с какой стороны подойти к гитаре и как ловчее ударить по струнам. Но никто не ставит вопрос: а есть ли в классе капитан?
   Это личное мнение. Чтобы плыть на корабле, надо сначала поднять якоря. Устал учитель поднимать якоря. На генном уровне устал. Заметьте, пожалуйста, уважаемый читатель, в школе пошёл совсем другой учитель музыки. Никто ничего не рушит, не портит дела. Но творить тоже не желает. Заметим попутно, что в музыкальной школе уборщица много свободнее учителя музыки. Не пишет планы работ и сама выбирает тряпку для дела. Даже походка у уборщицы твёрже, чем походка у учителя музыки.
   У «Титаника» была причина погибнуть, - Корабль вышел в плаванье без капитана.

5. Молотилка в школе.

   В классе учитель пытается сотворить музыку. Школа делает всё наоборот. Школа на экзамене регулярно разрушает музыку на мелкие кусочки. Лунатиков по Земле ходит огромное количество. Наши лунатики – дети лунатиков, создавших программу обучения музыке. А наша программа может только дробить. Мне могут сказать, что в училище и в консерватории тоже есть экзамен. Забудем, однако. Нет ни училища и консерватории нет. Если школа может только дробить.
   Первое сентября у учителя музыки праздник в душе. Уже второго сентября в классе включается таймер, который напоминает учителю музыки время, оставшееся до экзамена. Вчера был праздник в душе, а сегодня всё по-другому. Для менее чутких людей таймер включается третьего сентября. Четвёртого сентября о таймере знает даже уборщица школы. Пятого сентября в школе исчезают все признаки праздника.

6. В философском смысле учитель, конечно, прав.

   Я помню фильм: «Битва в пути». Это фильм о постройке завода после войны. У нас в музыкальной школе, по сути, та же история. Хочешь стать учителем музыки, пожалуйста, вступай в бой в неравной весовой категории.
   Молодой и неопытный учитель музыки может не знать: чем крепче в школе дела общественные, тем слабее в школе дела профессиональные. Это диалектика. Общественные организации в школе питаются только здоровой пищей. То есть тем продуктом, что учитель музыки обычно готовит для учащихся. Рад за общественные организации, но жалко учителя музыки. Тем более жалко, что он питается дома непонятно чем. Если в школе трудно дышать, учитель думает, что это – временное явление. В философском смысле учитель, конечно, прав.

7. Достоинство директора школы.

   Помню начало американского кино. Врываются два налётчика в небольшое казино. На лицах маски. В руках пистолеты. Зашли и молчат. Хозяин спрашивает: что – нужны деньги? Бандиты кивают головами: мы согласные, получить деньги. То есть от стресса в душе, грабители немного забыли, зачем пришли сюда. Хозяин из сейфа достаёт два чемоданчика с деньгами. Ничего не утаил, всё по-честному. А те грабители в масках стали обдирать ещё посетителей казино. Вот тут хозяин казино сделал налётчикам замечание: «Деньги я отдал, а клиента моего не трогай».
   Это достойный человек. Пусть он не знает ни одной нотки, такому человеку можно было бы доверить музыкальную школу. Приходит в школу, к примеру, инспектор с проверкой. Директор у себя всё показывает и рассказывает. Они смеются, рассказывают друг другу свежие анекдоты. И дальше директор говорит: «А учителя не трогай, сам разберусь». От такого поворота событий инспектору, конечно, грустно на душе. Но с другой стороны, тоже нехорошо, когда случайный дядька, век бы его не видеть, указывает директору, как ему жить и вести дела в родной школе.

8. Если учитель «немножечко свободен».

   Если учитель «немножечко свободен», то он также «немножечко творит».
   Директор и завуч обычно работаю во благо школе. А заведующий отделением работает во вред школе. Потому что должность - лишняя. Обычно заведующий отделением проверяет учебные планы работ учителя музыки, а также организует и проводит экзамены в школе. То есть у заведующего отделением чисто контрольные функции. Иными словами, заведующий отделением делает всё для того, чтобы преподаватель школы был «немножечко свободным» и «немножечко творил». Можно говорить на советах и конференциях всё, что угодно. Но пока в школе есть должность с чисто контрольными функциями, наш учитель будет бесконечно долго «немножечко творить».
   Милое дело. Нас всегда призывали творить по полной программе в той среде, где учитель «немножечко свободен». Конечно, если на советах и конференциях выступают одни шутники, то тогда понятно. А если у слушателя юмора нет, если он – полный лунатик? – В этом случае обычно кашу разгребает директор школы, больше некому: «Дядя! Проснись, с тобой пошутили. Не надо трудиться, тем более – по полной программе».

9. Емеля – дурачок.

   Учебная музыкальная пьеса для фортепиано и просто детская пьеса – это разные музыкальные продукты. Потому что учебная пьеса для фортепиано даёт гарантию технического развития и во втором классе, и в пятом классе. А просто детская пьеса такой гарантии дать не может.
   В давние времена в сибирской глубинке работал преподавателем музыки Емеля – дурачок. Это он открыл свойства учебной музыкальной пьесы. В школе к Емеле относились очень положительно, считали его умным, оригинальным человеком. Идея об учебной пьесе для фортепиано всем учителям пришлась по душе. Но в библиотеке было мало таких нот, и идея понемногу стала угасать. А когда всё угасло вконец, то преподаватели вдруг вспомнили, что Емеля, хотя и умница большой, а всё же немного дурачок. Но говорили это с юмором, без злобы. Преподаватели знали, что Емеля дальше их куда-то глянул. А зачем глядеть, к чему тревожить душу? – Ты сначала принеси хороший продукт. А потом собирай народ на вече. Из хорошего продукта вместе кашу хорошо варить. А пока, до свиданья, - дурачок. Мы будем работать по-старому, с мукой.

10. Рубильник.

   Отдельно жареная картошка – вкусный продукт. И отдельно спелый арбуз – вкусный продукт. А вместе в одной посуде эти продукты не смотрятся.
   Бывают в деле ситуации экстремальные, когда отношения между учителем музыки и учащимися накалены сверх всякой меры. Неожиданное выключение учителем «рубильника» обычно производит на учащегося поразительно очищающее действие. Учащийся приходит в школу. Он наперёд знает, что сегодня, как и вчера, будет тяжёлый урок и много лишних слов. Но в классе всё спокойно, и как будто бы учителя подменили. Есть ноты, есть фортепиано. Разбираем совершенно новую пьесу. Это обязательное условие: новая пьеса на каждый урок. Никаких связей со вчерашним днём. Нет проверки домашнего задания. Проходят день, неделя, месяц. Ничего в деле не меняется. В классе только спокойный учитель музыки, и разговоры только предметные, конкретные. Учитель музыки сделал свой сильный ход. Он как бы исключил воспитательную часть. Следующий ход за учащимся. Будет ли ответный ход от учащегося, учитель не знает. Но это уже не важно. А важно то, что спокойно, без лишнего напряжения музыке можно учить практически всех учащихся. Но для этого жареную картошку и сладкий арбуз надо содержать в разных посудах.

11. Гречневая каша, которую плохо сварили.

   В некотором царстве и в некотором государстве, то есть далеко-далеко за кордоном, был такой чудный детский дом, где была традиция – плохо варить гречневую кашу. То ли масла было мало, то ли слабая квалификация поваров, то есть причину плохой каши никто не знает. А кашу, действительно, нельзя было есть. И дети – эти несознательные личности, - стыдно сказать, старались больше мазать кашу на стенку. Поварами были, как точно помню, тётя Маша и тётя Лена. Работали они одинаково плохо и равнодушно. Из каши всегда выходила «замазка» для стен. Однако добро не выбрасывали. В детском доме было подсобное хозяйство, и поросята при нём всегда были сытые. Естественно, эти поросята иногда превращались в свинину. Но тётя Маша и тётя Лена так удивительно плохо работали, что и эту продукцию превращали в «замазку» для стен.
   В музыкальном обучении все наши дела – один к одному – такие же, как с гречневой кашей. Если плохо подготовлено наше обучение, то нашу музыку можно спокойно размазывать по стенке. Как гречневую кашу. Будем спокойны: с расстроенным пианино и при случайной литературе ребёнок учиться музыке не будет. А история с гречневой кашей не выдумана. Мне рассказывать сказки нет резона.

12. Жизнь без банана.

   Я думаю, что без банана можно прожить. Если сильно постараться. Тем более мне несимпатичен этот продукт в вялом и жёлтом виде. Умные люди на родине, едят банан только в свежем виде. А к нам продукт приходит уже испорченным. Без нашего зелёного огурца тоже можно прожить. Если сильно постараться. Надо наши зелёные огурцы посылать туда, откуда приходят бананы. Услуга за услугу, обмен один банан на банан другой. Когда наш огурец доедет до Африки, он тоже будет бананом.
   Затакт в музыке нужен точно так же, как банан нужен в пище. Не было бы затакта в музыке, никто из учащихся про него не вспомнил и не опечалился бы. И триоли для учащегося нужны так же, как затакт. И пунктиры и синкопы туда же, в ту же корзину. Учащийся век бы их не видал, и спал бы спокойно до самой консерватории. Мало проблем с ритмом, и нет в школе других забот.
   Равнодушный в жизни ребёнок ко всему равнодушный. Если нет на столе банана, он не вспомнит про банан. Если нет в нотах затакта, он не вспомнит про затакт, до самой консерватории не вспомнит. Не вспомнит ни пунктиры, ни триоли, ни синкопы. Если на многие годы учёбы их нет в нотах. Учитель музыки, конечно, будет скучать по сложной жизни в школе. А учащийся школы ничего лишнего и сложного в музыке не будет знать. И, конечно, об этом скучать не будет. В детстве я не видел банана. И сейчас бы его не видать – ничего бы во мне не случилось.

13. Дела давно минувших дней.

   Давным-давно, задолго до землетрясения в Кобе, обучение музыке было простым и щадящим. Не было ни нот, ни электричества. Ничего не было. Если кто помнит, времена были тёмные и жуткие. За место под Солнцем могла разыграться нешуточная трагедия. Да что там Солнце, из-за одной курицы могла случиться история на 20 лет. Но музыка в те времена не считалась серьёзным делом. И поэтому, надо полагать, обучение музыке было простым и щадящим. Раньше, как сейчас помню, самое большое расстройство учителя музыки – это пара «ласковых» слов. И всё. Забылось. Дело с концом. А завтра новый день и совсем другие заботы. Мир велик, и не без таланта.
   Щадящим обучением обычно владеют либо полные неучи. Либо люди, прошедшие «огонь, воду и медные трубы», то есть весьма бывалые, опытные. Идущим посредине учителям ли, тем более, «педагогам» этот метод обычно малодоступен. Ноты – дело замечательное. Но ими надо уметь пользоваться. Чтобы не было в ущерб нормальному и здоровому развитию ребёнка. Пока ребенок – ещё дитя, он нуждается в нашей похвале и поддержке. И это вне зависимости от способностей ребёнка и состояния наших музыкальных дел.

14. Жили - были дед да баба, ели кашу с молоком.

   Каждая классическая история о старике и старухе обычно начинается у синего моря. Дальше идут разные варианты. Кто кузнец, а кто сапожник. Наш старик, например, больше играл на гармошке. За что и был прозван своей старухой баламутом, то есть человеком несерьёзным. К «баламуту» часто захаживали соседские мальчишки. Всем хотелось немного поиграть на гармошке. Но гармонь - не игрушка. И дети смиренно ожидали своей очереди.
   Обучение у старика было простым, в натуральную величину. Без нот, но и без отложенного зла. Получилась игра у малыша, - всем хорошо. Если же из игры ничего не вышло, - не беда, не горе великое. Старик больше отмалчивался и был «себе на уме».
   Старушка музыку не любила, но детей от себя не отваживала. Редкий ребёночек уходил от неё без гостинца в руках. Мудра была старушка своим крестьянским соображением: «Ты сперва накорми ребёночка - напои, а игрушку – забаву он и сам - себе сыщет». Вечерами у стариков бывали взрослые посиделки. Всегда была Наталия - дедова племянница и главная певунья. Заходил также Андрей Ильич: «Чай пить - не дрова рубить!». Иногда заходил председатель колхоза Семён Захарович. Были и другие односельчане, всех не упомнишь. Обычно под гармонь пели песни. Хозяйка отвечала за чай - за печенье, а хозяин - за музыку. Фирменным номером посиделок была песня: «Вот кто-то с горочки спустился». Половина деревни замирало, как замирает всё в грозу. В городе эту песню тоже поют. А в деревне - ещё и слушают!

15. Каждый хлопочет, себе добра хочет.

   В среде музыкантов нет плохих людей, - писала бабушка Маша. Нет насильников и нет злодеев. Люди поделились в профессиях. Пираты плавают в Карибском море, а музыку играют и пишут исключительно добрые, хорошие люди.
   Прочитаешь такие рассуждения бабушки Маши, – чище становится в душе. Налаживается дыхание и сердцебиение. И сон становится такой мягкий, тихий, как в детстве только спал. А потом и всех забот-то: берёмся за малое дело и доводим его до полного завершения.
   В детстве бабушка Маша считала, что добрая музыка и хороший человек – понятия совместимые. Потом с жизненным опытом это мнение у неё только закрепилось. Все хорошие люди непременно занимаются хорошими делами. Например, хорошо играют на пианино или же хорошо обучают малых деток музыкальному ремеслу. Или пекут хлеб, или водят пароходы и самолёты. Нехорошим людям тоже найдётся применение, море большое – целый океан.
   Когда бабушка Маша по возрасту, действительно, стала бабушкой, то у неё в голове стали возникать одни только мудрые мысли. Я так понял, что старость человека не портит: она лишь проявляет то, что раньше было внутри.

16. И до нас были ученики.

   Та же бабушка Маша поведала мне другую сказку. Оказывается, в глубокой древности, то есть задолго до нас, тоже были ученики. А я совсем не знал, что было раньше.
   Когда, например, появилось на свете первое пианино, то тут же возникли граждане, желающие на нём играть, то есть ученики. А тогда пианино было совсем другое, то есть совсем без педалей. Играют, следовательно, древние учащиеся на пианино, а нажать ногой не на что. Обида страшная и полное расстройство чувств. Так досадно, что хочется сильно есть, а домашний провиант давно уже съеден: дома пусто. И стали писать эти древние учащиеся всяким конструкторам: сделайте, пожалуйста, хотя бы одну педаль, чтобы не так хотелось кушать. И сделали конструкторы одну педаль. В музыкальном мире восстановился покой и порядок. Люди стали меньше кушать, и больше играть хорошую, красивую музыку.
   Потом для декора конструкторы сделали вторую педаль. Далее, неизвестно зачем, пристроили и третью педаль. Поговаривают, что сейчас хотят сделать все 12 педалей, чтобы было как у органа.
   В наше время, - говорит бабушка Маша, - в школе педаль применяется очень редко. Малыши не могут дотянуться до этого устройства. А подростку лишний раз нажать педаль мешает учительница: «Не балуй, Федя! Дурное дело – не хитрое. Надо играть пальцами».

17. Играть ли, служить музыке?

   Жил Павел Семёнович Нежин одиноко. Родственников не имел, если не считать Л. Бетховена. Это по музыкальной части, конечно.
   Однажды в нашем музыкальном училище немецкому композитору - Л. Бетховену исполнилась какая-то годовщина, и Павел Семёнович Нежин, наш преподаватель по классу вокала, несколько раз читал о нём лекцию. Всякий раз фраза: «Бетховен – великий немецкий композитор», произносилась им столь значимо и величественно, как обычно говорят о своих ближайших родственниках. Павел Семёнович поздно пришёл в искусство. Обычно такие специалисты на фортепиано не играют и поют дребезжащим голосом непонятного тембра. Зато они знают, как надо хорошо петь и играть на рояле.
   Всюду одинаково: что в Париже, что в Москве. Святых и служителей музы много. Порою некому петь. А ещё про Павла Семёновича Нежина говорили удивительные вещи. Будто бы до моего прихода в училище, он съел своего коллегу – вокалиста. Но это полная неправда. Павел Семёнович носил с базара продукты исключительно растительного происхождения. А ещё Павел Семёнович ходил по улице ровно, как хронометр. А ещё имел дома огромную фонотеку классической музыки. Но на пианино не играл и котлетами не питался. Это точно.

18. «Долгая дорога в дюнах».

   После длительного обучения музыке, мудрено стать хорошим музыкантом. И после длительного обучения медицине, мудрено стать хорошим врачом. Наша консерватория, конечно, может не испортить специалиста, если студент философски относится к делу. Здраво мыслящий студент где-то в чём-то пытается сэкономить и сохранить свою индивидуальность. Умные преподаватели видят симуляцию студента, и просто счастливы от этого. Вспоминают свою молодость и свежий взгляд на мир.
   «Здравствуйте, Василий Иванович. – Здравствуйте, Иванов». Студент и преподаватель раскланиваются друг другу в коридоре, лучезарно улыбаются. Иванов уже пропустил 10 уроков у Василия Ивановича, а Василий Иванович не выглядит обеспокоенным. Никто не хочет лишних движений, пока руки у студента хоть немного, а связаны. И в правду, на вольной волюшке и врач лучше соображает, как ему лечить человека. И музыкант лучше соображает, как ему хорошо играть музыку. Меру учёбы определяет не учитель, - учащийся. И здравый смысл в этом вопросе тоже на стороне учащегося. Потому что свободно учить ни музыке, ни медицине мы пока не обучены.

19. Немой парикмахер.

   Ближних соседей всегда разделяет стенка. Причём, не капитальная, в один кирпич. Слышимость такая хорошая, почти как видимость. В Фергане, бывало, играю что-то из собственного сольфеджио, а Аня – моя соседка, следовательно, - за стенкой тихо зовёт маму: «Идём сюда! Дядь Митя опять играет». И аккуратненько так садятся всей семьёй в своей спальне. Кто-то дремлет после работы, кто-то вяжет, а кто-то тихо готовит уроки. А дядь Митя, то есть в данный момент Ваш покорный слуга, ни сном, ни духом, не ведает, что даёт открытый концерт для соседей. Конечно, это уникальные, необычные соседи. Конечно, нормальный сосед ведёт себя совсем по-другому. Например, стучит молотком по трубе, когда ему скучно: «Играй, музыкант! Я готовый слушать». Знакомая мне дамочка пела как-то псалмы. А сосед стучал по трубе: «Пой громче, дорогая! Ничего не слышно!». Но дамочка продолжала петь на меццо-форте, как пела в начале. А сосед настаивал, и стучал Морзе: «Пой громче!». И всегда, непременно, добавлял: «Дорогая!».
   Напротив нашего дома, через дорогу была общественная баня, а в ней работал немой парикмахер. Весёлый такой, общительный. Никуда не спешил, пытался шутить с клиентами. А его клиенты, словно малые дети, ходили сюда не так за делом, как посмотреть шоу. Всех занимал вопрос: «А всё ли нормально у цирюльника с головой?».
   А рядом с баней жил музыкант-фанатик, который на электрической гитаре, с обречённостью пещерного человека, играл по ночам дикие напевы. Конечно, только для себя и только на всю нашу улицу.

20. Скромные люди.

   Скромные люди обычно живут на своё жалованье. Так поступают короли, монархи всякие. Их обучают жить и трудиться на своё жалованье с самого детства. Короли много думают, но говорят мало. Ещё меньше у них физических усилий. В смысле – наколоть дров для себя же или сварить пельмени. Немного скучновато жить королём, но вполне терпимо, если привыкнуть. Общественной пользы от таких королей обычно мало, но и вреда от них тоже практически нет.
   Править ноты легко, а править музыкальный ритм сложно. При нашей зарплате учителю музыки править бы только ноты. А ритм сам исправится со временем. Если есть движение в музыке. Так поступил бы любой король, то есть скромный и практичный человек, работающий исключительно на своё жалованье.
   Когда-то, возможно, выйдет такой закон: учителю работать только на свою зарплату. Ругать короля за скромность – обычная практика. При новом законе учителя музыки тоже будут ругать. За всё - за поэзию и прозу, за пролитый чай или кофе, за лексику, за дикцию, за серьёзность и за улыбку, за ровную походку в школе, за «неправильный» метод обучения. За скромность или важность – тоже будут ругать. Править ноты может даже король. А править музыкальный ритм король, извините, не будет. Большое препятствие на пути легче поставить под контроль, и не брать штурмом. Так воспитывают монарха с детства – не делать ничего лишнего.

21. Колибри.

   Колибри – птичка маленькая, зависимая от своего птичьего начальства. Когда-то колибри получила специальное задание: найти палочку одновременно и прямую, и кривую. Такой палочки в природе нет. Колибри это знает. Прыгая с ветки на ветку, колибри ищет себе пропитание. Но со стороны, кажется, что она ищет палочку.
   В своём птичьем сообществе колибри работает дипломатом. Она всё слышит и всё понимает. Колибри никому не возражает. Но делает только то, что считает нужным делать.
   У преподавателя музыки всё точно так. Или почти точно так. Когда-то преподаватель получил специальное задание: достичь в игре одного технического стандарта. Сделать это с разными учащимися не представляется возможным. Поэтому преподаватель, как птичка колибри, «прыгая с ветки на ветку», ищет себе пропитание. А на взгляд со стороны, кажется так, что у преподавателя музыки в ДМШ нет цели выше, как только уровнять игру разных учащихся. Ведь задание о техническом стандарте игры однажды получено. И его никто не отменял. Выше – можно, ниже – наказуемо. А сколько мы слышим спекуляций по поводу «требований программы», так это ни в сказке сказать, ни пером описать. Легче бегемота тащить из болота, чем слушать каждого правдолюбца.
   В своём человеческом сообществе, мы тоже, как птичка колибри, - все дипломаты. Всё слышим, всё понимаем. Но делаем только то, что считаем делать разумно.

22. «Ямщик, не гони лошадей».

   «Да не хлещи коня, ему же больно!», - поёт Александр Розенбаум. И учащемуся больно, если его каждый день подгоняют в обучении. Попытка «догнать свой поезд» в музыке не имеет смысла. Есть резон, преподавателю музыки подстроиться под возможности учащегося, и дальше работать спокойно в обычном режиме.
   Обучение у нас не обязательное, по взаимной договоренности сторон. Какие могут быть тут требования программы? Все учащиеся играют по-разному, и все учащиеся трудятся у нас с большим удовольствием. Что ещё нужно для школы? Мы выпускаем из школы грамотных любителей музыки. Это же мечта для школы. А кто и как двигает пальчиками, и освоил ли всего Карла Черни, – оставим за скобками. Это чёрная кухня школы. Возвышать молодого человека, помогать ему во всём, - вот задача музыкальной школы. Если наша программа предлагает другие инструменты, то это дикая и варварская программа.
   Кстати сказать, многие преподаватели фортепиано, при подборе пьес, руководствуются больше не возможностями конкретного учащегося, а требованиями программы. Это не только слабая позиция учителя, но даже слабовольная позиция. Ребёнку надо учиться музыку играть с желанием. Либо всё наше действие – плохой театр.

23. Без спотычки и конь не ходит.

   Человеку свойственно ошибаться. Ошибались, и будем ошибаться впредь. Маленький человечек без ошибок вообще не растёт вверх. Он остаётся маленьким навсегда.
   Вот на Марсе марсиане, если они есть, конечно, такие маленькие-премаленькие. Как микробы. Их не видно даже в наши телескопы. Зато марсиане правильные и никогда не ошибаются.
   Марсиане знают про нас всё. Знают, что едим и что не едим. Знают, что делаем и что не делаем. Знают даже, на каком боку обычно спим. Марсиане ругают нас разными правильными марсианскими словами. Но сами не растут вверх. Их как пыль не видно.
   Человеку свойственно ошибаться. Ошибались, и будем ошибаться. Сегодня, завтра и всегда. За ошибку в игре учащегося хвалить не нужно - факт. Но и ругать тоже незачем. Нормальное дело: Споткнулись, упали и встали. Споткнулись, упали и встали! Только на Марсе марсиане, если они есть, конечно, никогда не спотыкаются и не падают. Зато и не растут вверх!

24. На Красной планете.

   Марсианские дети, если они есть на Марсе, играют на разных инструментах очень ровно. Правда, подвижных темпов нет, но игра учащихся определённо стабильна. А учителю музыки не нужно сотню раз к ряду повторять учащемуся: «Играй ровно. Не спеши!».
   На Марсе нет поездов, нет ковров-самолётов. На Марсе не нужен велосипед. Потому что на Марсе ничего не нужно делать быстро и никуда не нужно спешить. Поэтому на марсианских нотах, если они есть, конечно, никак не может быть написано: «Не спеши!». Куда спешить, зачем спешить? - Марсианину этого не понять. Играют и поют марсиане в основном только «Чижика». Но всё познаётся в сравнении, а марсианину не с кем себя сравнить. И поэтому все марсиане счастливы. А особенно счастливы марсиане пешему способу передвижения. А ещё на Марсе труд не в почёте, потому что много скопилось готовой продукции. А ещё на Марсе не сеют пшеницу и не едят хлеба; не пьют шампанское, не роняют бокалы на пол. Не грустят, не смеются на Марсе. На Марсе всё по-другому устроено, не так, как у людей. Трудно в это поверить, ещё труднее – проверить. Потому что марсиане, если они есть на самом деле, хорошо охраняют свои секреты.

25. Первый класс. Эксперимент на Плюке.

   Все экспериментальные ДМШ, как известно, перемещены на планету Плюк, что расположена в Галактике Кин-дза-дза. Это очень удобно и практично для землян: позвонить на Плюк можно, но помешать делу никак нельзя.
   По сюжету фильма «Кин-дза-дза» товарищ Машков В. Н., сокращённо – Володька, попал на планету Плюк совершенно случайно. Также случайно на Плюке оказался Гедеван Александрович, то есть попутчик Володьки. А товарищ Машков В. Н. – вовсе не прораб-строитель, а специальный инспектор по проверке работы экспериментальных ДМШ на Плюке.
   Первая школа на Плюке занимается исключительно учащимися первого класса. А эксперимент состоит в том, чтобы на каждом уроке учителю музыки нужно аккуратно и незаметно для учащегося ввести в игру по одной ошибке. На Земле в обычной школе это тоже иногда практикуется. Но здесь процесс стихийный и мало управляемый. А на Плюке всё делается по плану. Фирма гарантирует качество труда. То есть во втором классе – у соседей, непременно, что-то взорвётся, обрушится и сгорит. Причём, фейерверк от пожара хорошо смотрится со стороны. Это происходит довольно регулярно, что очень радует коллег из первой ДМШ.

26. Второй класс. Эксперимент на Плюке.

   Второй экспериментальный класс на Плюке тоже расположен в отдельной ДМШ. В министерстве эта школа числится как экстремальная и чрезвычайная. Здесь постоянно что-то случается. Что-то взрывается, что-то рушится и горит. В этих условиях учителю музыки всё же полагается что-то сотворить.
   Здесь на Плюке проходит любая методика, любой план работы. Можно делать всё, можно ломать любые традиции. Лишь бы учащиеся немного играли, и школа на деле была чуть-чуть музыкальной. В этой школе каждое новшество оплачивается учителю музыки отдельной строкой в ведомости. А к разным ЧП можно постепенно привыкнуть, если каждый день в школе что-то случается.
   Когда товарищ Машков В. Н., именуемый в народе просто Володькой, зашёл во вторую школу, то там как раз случился аврал. И глаза у Володьки стали круглые, а лицо – вытянутое и смешное, как у незрелой дыни. Володьку сразу же увели в столовую. Там его накормили и немного успокоили, как могли. А потом вывели из школы через заднюю дверь. Всё случилось так быстро, что Володька только и успел спросить: «Что передать на Землю?». Ответ был достаточно вежливым для одесской биржи труда: что-то вроде движения от точки - «А» к точке - «Б». Такое обычно не переводится на английский дипломатический язык. Впрочем, лица опытников сияли так убедительно, что сам Володька не удержался, и рассмеялся от всей души: хороший пример тоже бывает заразительным.
   Это – не выдумка. Я знал человека с богатой по географии лексикой. Но его разнообразие слов никак не оскорбляло слух собеседника. А в присутствии женщины или ребёнка мой герой был чрезвычайно учтив и даже галантен. Аналога этому я больше не встречал. Обычно «запретные» слова произносят грубо, в сердцах. Без оттенков, без доли юмора. Словом – скучно и по прямому назначению.

Официальный сайт композитора Дмитрия Зайцева

Музыкальные статьи